Оторвав от подола платья длинный кусок ткани, перетянула им хвост. Теперь нужно было удалить иглы. Потянувшись, я собиралась ухватиться за одну из них, когда дракон, приоткрыв глаза, дёрнул хвостом и утробно заворчал.
– Да, точно, что-то не подумала, – кивнула я, будто в действительности слыша ворчливые слова по поводу моих умственных способностей, при этом даже не задумываясь, как выглядит моё поведение со стороны.
Дотрагиваться до игольчатых шипов голыми руками было опасно, о чём мне и напомнил дракон, поэтому пришлось воспользоваться висевшими на стене клещами. Одну за другой я вытаскивала иглы, отбрасывая их подальше в сторону, чтобы не задеть невзначай. Кроме длинных шипов хвост оказался усеян и короткими красными. Кажется, шёрстка у монстров была вовсе не гладкой и пушистой, какой показалась сначала.
Руки дрожали от напряжения, по спине скатывались капли пота, но я планомерно очищала драконью конечность от отравленных игл. Пока не осталось ни одной. Вот тогда-то и встал вопрос, что же делать дальше. В моём мире вкололи бы антидот, а здесь… А здесь для этого существовала магия.
Прокручивая в мыслях наставления Анитры, я сосредоточилась на кончиках пальцев, которые начали слегка светиться и покалывать, вызывая в памяти воспоминания о том, как лечила Эда, о теплоте, расходившейся от ладоней и проникавшей в чужое тело.
– Ну же, крылатый, давай, выздоравливай, – шептала себе под нос, чувствуя, как из меня уходят силы. – Ты же сильный мальчик. Правда? Или всё-таки девочка?
Взгляд сместился сам собой к подбрюшью, и дракон, подловив меня на этом, возмущённо засопел. Пришлось в срочном порядке отводить глаза, при этом почему-то краснея. И чего, спрашивается, смутилась? Словно меня подловили на горячем. Я всего лишь хотела определить пол пациента. Впрочем, сейчас это не важно. Главное, чтобы выздоровел. Ведь выздоровеет?
Глава 10
В какой момент я потеряла сознание – не помню. Вроде бы только что водила над хвостом руками, радуясь тому, как бледнеет след, оставленный ядом, а потом, словно кто щёлкнул тумблером, отключая от реальности.
Вынырнув из вязкой темноты, почувствовала себя лежащей на полу под горячим боком дракона, укрытая его крылом. Тепло, уютно. Но самое главное было то, что усталость отступила. Потоки чужой силы вливались в моё тело так, как в пересохшее русло ручья проникает вода, постепенно наполняя живительной энергией. Кажется, теперь дракон возвращал к жизни меня. Какой-то круговорот энергии в природе получается. По-другому и не скажешь.
Улыбнувшись такому сравнению, благодарно погладила чешуйчатый бок, подмечая, как замер зверь, перестав дышать. Кажется, пора выбираться, пока не настала моя очередь реанимировать его из-за задержки дыхания.
– Спасибо за помощь, – выбравшись, поблагодарила я, подмечая, что тень от входной двери, висевшей на одной петле, заметно сместилась, намекая на то, что времени прошло уже много. – Если от меня что-то понадобится – обращайся, чем смогу – помогу.
Дракон кивнул, а я, удивляясь его смышлёности, направилась к стене с наконечниками, на ходу размышляя о том, насколько же он разумен. Умнее собаки точно. И от этого, если честно, становилось не по себе. Но о разных странностях можно подумать и позже, а пока нужно заняться колодцем, тем более пить хотелось невыносимо.
Прихватив с собой пару наконечников и длинную жердь, отыскавшуюся возле входа, благодаря которой, похоже, в своё время открывали и закрывали окна, расположенные почти под самым потолком, я вернулась к колодцу.
Близнецов в теплице уже не было, но из летней кухни раздавались их громкие голоса. Они о чём-то спорили, вот только с этого расстояния разобрать слова не получалось. Надеюсь, не произошло ничего серьёзного, но если будут друг на друга дуться, когда вернусь, придётся вмешаться. Потом. Сейчас же сместившееся к горизонту солнце ясно давало понять, что дело движется к вечеру и нужно торопиться. Незапланированная битва сдвинула планы, но не отменила.
Согнуть наконечник оказалось не просто: силы в руках не хватало. В конце концов, пришлось сначала примотать его к жерди очередным куском ткани от платья, чтобы использовать палку вместо рычага. Потом, вставить острый конец в щель между камнями и надавить всем корпусом. Я боялась, что металл окажется хрупким и мой импровизированный крюк лопнет, не дойдя до нужного угла, но всё обошлось.
А вот чтобы приладить его к жерди, пришлось снова бежать в сарай. Ткань, которой приматывала основание, от приложенного усилия треснула, доказывая мою несостоятельность в таком ответственном деле. Была бы умнее – додумалась бы сразу, что наконечник придётся набивать. Но, видимо, в век компьютерных технологий и бытовой техники мозг работает иначе и, казалось бы, элементарные вещи, которые в средние века знал каждый ребёнок, доходят не сразу.
Ну и ладно. Спишем на то, что я девочка. Мне с тряпками возиться ближе, чем махать молотками или топорами. Хотя, похоже, придётся учиться и этому.
Импровизированный крюк я опускала в воду с замиранием сердца. Пить хотелось всё сильнее, от голода сводило живот. Если было бы можно, скрестила бы все пальчики на удачу… Но этого не потребовалось. На ведро наткнулась почти сразу. Правда, пришлось повозиться, чтобы подцепить ручку и вытащить. Зато с каким упоением я делала первые глотки. Вода оказалась ледяной и вкусной. Казалось, ничего лучше я не пила.
Дотащив ведро до дома, поставила его на нижнюю ступень. Взгляд тут же упал на корзинку, стоявшую неподалёку на земле. Охнув, метнулась к ней и с облегчением выдохнула, увидев, что яйца целы. Ура! Теперь осталось набрать дров, затопить печь и…
Додумать мне не дали.
*****
Возмущённые голоса близнецов раздались возле самой двери. Кажется, спор, вместо того чтобы затихнуть, только набирал обороты.
– Мама, – позвала меня Ани и, обернувшись, я увидела решительно настроенную малышку и её хмурого брата, – Эд хочет тебе кое-что сказать.
Перетаптываясь с ноги на ногу, мальчик отвёл взгляд в сторону.
– Я нечаянно разбил глиняную чашку и хотел спрятать осколки, чтобы никто не узнал, – на одном дыхании выпалил он. – Ани сказала, что ты ругать не будешь, что надо признаться, а я… – он стиснул кулачки, и взглянул мне прямо в глаза. – Я испугался. Нас наказывали и за меньшее. Я трус… Да?
Одинокая слезинка скатилась по бледной детской щёчке, вызывая жгучее желание обнять. Кляня на чём свет стоит тех, кто довёл ребёнка до такого состояния, подошла к нему, при этом стараясь затолкать гнев на его бессердечную родню как можно глубже в подсознание, чтобы мальчик не воспринял это на свой счёт.
– Ты не трус, поверь. Чтобы признаться в собственных страхах, нужна большая смелость. Просто у каждого из нас есть свой жизненный опыт, как положительный, так и отрицательный. И в принятии какого-либо решения мы основываемся на него. Если кто-то хотя бы раз в жизни прикасался к огню и испытывал боль, то из любопытства второй раз в него уже не полезет. Ведь так? – дети закивали. – В твоём случае, Эдвин, похожая ситуация. Ты сам признался, что тебя обижали и за меньшее, вот всё внутри и противилось сказать правду. Но я не собираюсь вас наказывать и тем более бить. Так что давайте договоримся, чтобы ни случилось, мы всегда говорим друг другу правду. Хорошо?
– Да, – шепнул Эдвин и порывисто меня обнял, а я обняла его в ответ, после чего к нашим обнимашкам присоединилась и Ани.
– Ты самая лучшая мама на свете, – выдохнула девочка, гладя одной рукой брата, а другой меня.
И от её слов защипало в носу, а предательские слёзы подкрались слишком близко.
– Вы ж мои родные, – притянув ближе близнецов, поцеловала их в щёчки, буквально физически ощущая, как напряжение, сковывающее малышей, постепенно отступает. – Всё хорошо. Разбитая чашка это такая мелочь, по сравнению с чьей-то жизнью, что даже не стоит внимания. Но осколки убрать надо, чтобы не пораниться. Идёмте, покажете, где это произошло.